– Ну вот, любезный Арамис, – сказал онпокровительственно. – Все, что мог, я для вас сделал, так что честь моя незадета. А сейчас, с вашего позволения, я вас покину, пока не заявилась стражапо мою душу… И на прощанье позвольте дать вам ценный совет: постарайтесь впредьсерьезнее относиться к дворянам из Гаскони…

– Я непременно учту ваш совет, – слабым голосомответил Арамис. – И, в свою очередь, дам свой: не считайте себя самымловким в этом городе…

– Помилуйте, я и не собираюсь! Я просто хочу доказать,что кое-что значу… и это у меня пока что получается.

– До поры до времени, милостивый государь… Мы ещевстретимся.

– Со своей стороны приложу к этому все усилия, –сказал д’Артаньян, вежливо раскланявшись.

Он услышал, как в ограде дворца с визгом открываетсякалитка, и с чувством исполненного долга заторопился прочь, унося с собой шпагуАрамиса.

Бедняга книготорговец выпучил глаза так, что они, правослово, коснулись стекол очков:

– Вы вернулись?! А где же тот дворянин?

– С ним произошла небольшая неприятность, – сказалд’Артаньян. – Могу вас заверить, что вскоре он будет здоров, но, даю вамчестное слово дворянина, за книгой он в ближайшие дни определенно не явится.Полагаю, теперь я могу ее у вас попросить?

– О, разумеется, сударь… – пролепеталторговец. – Двадцать два ливра за Боккаччио и двадцать восемь за"Дон-Кихота"… итого с вашей милости пять пистолей…

– Дьявол! – воскликнул д’Артаньян, вытащив изкошелька два жалких экю. – Я и не думал, что так потратился… Может, выпримете долговую расписку?

– О, что вы, сударь! – воскликнул с превеликимжаром книготорговец, явно горевший желанием поскорее увидеть спину беспокойногопокупателя. – Я немедленно же отправлю книги по названному вами адресу, авам открою неограниченный кредит… Заплатите, когда сочтете нужным… Так отрадновидеть, что молодые люди из гвардии находят время для изящной словесности…

– А как вы думали, милейший? – внушительно сказалд’Артаньян. – Надобно вам знать, что в Королевском Доме служат не однивертопрахи и волокиты, проводящие время в праздных забавах… Настоящий гвардеецне чужд изящной словесности, вот именно! – Он оглянулся по сторонам и,видя, что они одни, понизил голос. – Любезный, возможно, я что-то напутал…Вы меня чрезвычайно обяжете, объяснив, жив ли гениальный литератор синьорБоккаччио…

Хозяин осторожно ответил:

– Сударь, с прискорбием должен вам сообщить, чтогосподь призвал его к себе ровным счетом двести пятьдесят лет назад…

– Черт возьми, как медленно доходят новости доБеарна! – не моргнув глазом, вскричал д’Артаньян. – А у нас егополагали живым… Ну что же, всего вам доброго, сударь…

Выйдя на улицу со шпагой Арамиса под мышкой, он пробормоталсебе под нос:

– Положительно, мне везет! Гвардия, очаровательнаялюбовница, успешная дуэль с мушкетером – и, как венец всего, неограниченныйкредит в книжной лавке! Есть повод задрать нос… хотя, честно говоря, япредпочел бы неограниченный кредит не в этом складе мышеяди, а в каком-нибудьуютном кабачке вроде "Сосновой шишки"… но что поделать, не годится сходу требовать от фортуны чересчур много…

Когда д’Артаньян, все еще от души пыжившийся своей победой –и, надо сознаться, к тому были все основания, – въезжал в ворота, гордоподбоченившись так, что напоминал бронзовый монумент королю Генриху Четвертому,навстречу ему попался человек в черном, шагавший так уверенно и горделиво,словно его только что назначили канцлером королевства, изгнав г-на де Сегье.Однако вид у него был отнюдь не благородный, и д’Артаньян, считая простогогорожанина пустяковым препятствием, и не подумал сворачивать, направив своегокаракового конька прямо на субъекта, чья физиономия к тому же крайне непонравилась нашему гасконцу. По его глубокому убеждению, находившемуся в полномсоответствии с нравами той эпохи, человек, не имевший права носить шпагу, неимел равным образом права и на столь горделивую осанку – гордыня хороша тольков том случае, если имеешь возможность ее отстоять (гасконец искренне полагал,что сделать это можно исключительно при посредстве шпаги, ибо не был искушен вдругих средствах вроде судейского крючкотворства, в особенности подкрепленноготугим кошельком…).

Враз потеряв кичливый вид, субъект в черном выскочил из-подкопыт с проворством вспугнутого перепела и проводил д’Артаньяна злобнымвзглядом. Не обратив на это ровным счетом никакого внимания, д’Артаньян передаланглийского жеребца конюху, поднялся к себе и с внешне безразличным видомсказал, подавая Планше шпагу:

– Планше, повесь-ка эту рапиру на стену… Нет, погоди.Можешь раздобыть где-нибудь подходящий крюк?

– Запросто, сударь.

– Найди, пожалуй что, три, – приказалд’Артаньян. – Вколотишь их в стену где-нибудь на видном месте, на одинповесишь эту самую шпагу, а два других пусть пока остаются пустыми. Ну, а я ужпостараюсь, чтобы и для них побыстрее нашлись украшения…

– Никак, сударь, вас можно поздравлять со славнойпобедой?

– Пустяки, любезный Планше, – сказал д’Артаньян стем же наигранным безразличием. – Особенно и нечем гордиться –один-единственный королевский мушкетер, не бог весть какой подвиг… Вот кстати,у тебя есть повод выпить за мое здоровье…

И он с царственным видом протянул слуге экю – одну монету издвух, остававшихся в его кошельке. Славный малый рассыпался в благодарностях, ад’Артаньян, не мешкая, отправился к хозяйке.

– Луиза! – радостно воскликнул он, врываясь вгостиную с той бесцеремонностью, какую в отсутствие Бриквиля полагал своейпривилегией. – Поскольку я привык выполнять свои обещания, особенно данныеочаровательным женщинам, могу вас обрадовать касаемо испанского романа… Чертпобери, да вы плачете! Что случилось?

В самом деле, глаза прекрасной нормандки были заплаканы, ивыглядела она совершенно потерянной. "Уж не вернулся ли Бриквиль сполдороги и не устроил ли сцену? – пронеслось в голове уд’Артаньяна. – Ревнивцы, особенно бессильные в постели, способны на самыегрязные выходки…"

– Это все из-за Бриквиля, – произнесла Луиза,всхлипывая.

– Черт возьми, значит, он все-таки вернулся? –воскликнул д’Артаньян, хватаясь за шпагу. – Пожалуй, вы правы, Луиза, егои в самом деле следует…

– Вы не поняли, Шарль, – сказала Луиза. –Беда не в том, что он вернулся, как вы решили, а именно в его отсутствии…

– Уж не осмелился ли кто-то вас обидеть? –воинственно вскричал д’Артаньян. – Скажите только имя…

– Вы тут ничем не поможете, Шарль… Обида того рода,когда обидчик пользуется покровительством закона… Бывают такие случаи…